Отмеченный сигилом  - Дмитрий Миконов

– Как откуда?! – искренне удивился проводник. – Знамо дело – от сил праведных, что присматривают за нами, дураками! Обогрела сироток, накормила, научила, как выживать нужно, пропитание добывать!.. – загнусавил безносый, даже всплакнул и утерся рукавом. – Вот мы ей и служим, не щадя живота своего. Сюда пожалуйте, милостивцы!

Факелы теперь встречались чаще, стало гораздо светлее и комфортнее. Коридор впереди раздваивался – один его рукав уходил еще ниже под землю, а второй оканчивался резными двустворчатыми дверями. Безносый проследовал именно к ним.

Проход вел в небольшую пещерку, размером с зал придорожного трактира. На стенах висели козьи шкуры, деревянный пол оказался выскоблен добела, а по периметру имелись незамысловатые комоды и настоящие кровати. За шторкой в углу располагался умывальник и туалетный горшок. Для слуг имелась отдельная каморка. В ней находилась печь, железным боком выходящая в главную залу. Рядом лежала заботливо припасенная стопка сухих поленьев.

Чуть дальше по коридору обнаружились комнаты для менее притязательных жильцов. Несмотря на пыль и паутину по углам, все выглядело вполне пристойно. Первым делом разведя в печи огонь, привыкшие к кочевой жизни люди принялись сноровисто размещаться на постой и временно обживать комнаты.

Проверив помещения и оставив четверку бойцов в качестве караульных у дверей залы, за которыми скрылся негоциант Фект с супругой, знахаркой Ивой, телохранителями и служанками, капитан Калач умчался расставлять патрули. Лаен с удовлетворением отметил, что Вортан воспринял его опасения со всей серьезностью. Вообще, когда рассудок Калача не тревожили лиры и не захлестывал эгоизм, он оказывался вполне себе неплохим малым.

Неопрятного вида женщины из местных, молчаливые и пугливые, словно тени, в несколько заходов притащили немудреную снедь: котел теплой овощной похлебки, ломти подсохшего ржаного хлеба, несколько добрых пучков зеленого лука и поднос вареных яиц. Довольно неплохо для урочища Каторжников, где цеховые ловчие каравана и дичь-то с трудом добывали!

Караванщики добавили к этому свои запасы. И после того, как знахарка Ива незаметно, чтобы не обидеть хозяев, проверила принесенную еду на наличие отравы, – активно застучали ложками. Его светлость участия в трапезе не принимал. Приняв по настоянию знахарки отрезвляющее зелье, негоциант отсыпался на одной из кроватей, отгороженной наспех сооруженной из шкур ширмой.

С трудом пережевывая черствый хлеб, десятник потянул за рукав безносого, скромно примостившегося в уголке на тот случай, если гостям что-то понадобится.

– Хозяйка ваша когда его светлость примет?

– Сразу после заката, милостивец… – Он заговорщически понизил голос и наклонился к самому уху десятника: – Таинства у них-с…

– А-а-а… – понимающе протянул Лаен. Скорее всего, местная владычица прихорашивалась и облачалась в свои лучшие наряды, чтобы не ударить в грязь лицом перед столь именитым гостем. И обсуждала с советниками возможный предмет беседы, от которой многое могло зависеть.

По правде сказать, благодаря текущей плачевной ситуации в империи негоцианты обладали влиянием куда более значительным, чем, например, какой-нибудь барон или даже мелкой руки софист. А все благодаря возможности хоть как-то перемещаться по территории Аламийской империи, доставать необходимые товары, беседовать с нужными людьми и получать информацию. Что ж, возможно, сегодня негоцианту удастся заключить неплохую сделку, если правители сойдутся в цене. Лишь бы Фекту похмельная голова не помешала.

Принимающая сторона показала себя вполне достойно, даже незримый наблюдатель куда-то подевался. Скорее всего, заклинателю Шуйтара пришлось проявить такт, наткнувшись на присутствующего среди гостей монаха Собора Воритара.

Кстати, а где преподобный?.. Его не было среди караванщиков, когда процессия размещалась в предоставленных хозяевами комнатах. Фокус как раз в стиле Мэтью – монах всегда предпочитал действовать особняком, вынюхивая и высматривая обстановку, будто хитрая росомаха.

Безносый продолжал заискивающе улыбаться и выглядел весьма довольным. Десятник не сдержал любопытства:

– Скажи-ка, мил-человек, а сам-то ты откуда такой будешь?

– Из-под Фарезы я, – горестно вздохнул безносый, и от его улыбки не осталось и тени. – Сожгли ее степняки с десяток зим назад, если интересно тебе, господин. Мужиков наших посекли, баб увели к себе в степь. Жинку мою забрали, ироды проклятые, деток убили. Я тогда в лопухи под сарай свалился, почти весь кровью изошел, уже тятьку-покойничка за руку держал. Не заметили, косоногие. Через пару дней отряд железных лимитатов из крепости прибыл. Сотник усатый их страшно ярился, орал, будто мы кочевников сами пустили, что под суд всех отдаст… – Безносый приподнял тряпицу – и Лаену стоило больших усилий не освободить желудок. – Слово свое сдержал, черт усатый. Поэтому на рудниках пришлось мне спину гнуть, пока не удалось сбежать оттудова.

– Кто сейчас хозяйничает на рудниках?

– Да те же самые все! Желтые кожей старики: не по-нашему лопочут, коврики с собой таскают и лбами об них колотятся. А в слугах у них черные великаны ходют: лютые – страсть!..

– А! Санданирцы, значит, – догадался джарах. – Выходит, продал император рудники.

– Может, и продал, а может – и сами взяли… кто его разберет… Но хозяйничают крепко: кого в предгорьях и на Небесном плато изловят – своими рабами считают. День и ночь жгут костры огромные с рудой и углем, собирают крицы и обозы на юг гонят, в свои пески, значица…

Десятник сокрушенно поцокал языком. Приспешники халифа вольготно чувствовали себя на исконно аламийской земле и, похоже, убираться вон не собирались. А имперские наместники и благородные софисты по непонятной причине молчали. Забавно. Скорее всего, скрипя зубами, исполняли указ императора.

Но железо – ресурс стратегический. Без него встанут кузницы Велигеста в Моровом лесу, а значит, прекратятся поставки оружия. Вряд ли зеркальные князья допустят такое. Похоже, назревает очередной мятеж, только теперь на востоке. Нужно будет обязательно при случае переговорить об этом с его светлостью Фектом. Вполне возможно, что прозорливый негоциант сможет извлечь выгоду в сложившихся обстоятельствах.

Оставив безносого в покое, Лаен вынул из подставки факел и отправился на разведку. Для начала следовало проверить, насколько хорошо он запомнил путь, ведущий на поверхность.

Вновь потянулись унылые стены, однако теперь на каждом пересечении коридоров стоял грозно зыркающий по сторонам наемник. Произведя в голове нехитрые расчеты, Лаен понял, что Калач расставил их таким образом, чтобы держать под контролем единственно известный выход наружу. На душе сразу стало как-то поспокойнее.

Поплутав по катакомбам около часа и не обнаружив ничего примечательного, десятник выбрался обратно в главный коридор. По всей видимости, местные использовали только часть подземелий. Остальные туннели оказались завалены мусором, кое-где под тяжестью породы прогнулись балки, встречались расщелины и дурно пахнущие дыры, ведущие на нижние уровни. Едва не провалившись в такую, Лаен столкнул в провал камешек, но никакого звука в ответ не услышал.